Стиву и Элейн
Я толкнул ручку, и сетчатая дверь, тихо скрипнув, отворилась, вспугнув двух колибри, ссорившихся над кормушкой. Шорох их крыльев затих высоко в ветвях кизила, и почти в то же самое мгновение по небу скользнули первые лимонно-желтые лучи утреннего солнца. Казалось, кто-то раскрасил накануне вечером небесный свод в густо-синие и лиловые тона, а затем смахнул темную краску ватными тампонами облаков и засы́пал освободившееся пространство золотой крошкой. Я наклонил голову и исподлобья посмотрел вверх. Небо немного напоминало гигантскую гранитную столешницу, обращенную лицевой стороной к земле. Быть может, подумалось мне, как раз сейчас где-то там, высоко в небесах, Господь тоже пьет свой утренний кофе. Вся разница между нами заключалась в том, что Ему не нужно было читать письмо, которое я сжимал в руке, поскольку Он и так знал, что́ в нем…
Прямо передо мной широкая Таллала вливалась в озеро Бертон. Похожая на прозрачное зеленоватое стекло, река была неподвижной, но я знал, что ровно в семь с оглушительным треском моторов эту безмятежную водную гладь нарушат гидроциклы и катера и на берега начнут накатывать маленькие беспокойные волны, произведенные ими. Да, еще немного, и солнце поднимется выше, чтобы двинуться на запад, так что к полудню воздух согреется, а вода засверкает так, что на нее будет больно смотреть.
С письмом в руке я спустился с заднего крыльца и, осторожно ступая босыми ногами, вышел на причал. Чувствуя, как поднимающийся от воды туман касается моих ног и лица, я двинулся вдоль стены эллинга и поднялся по лестнице на его крышу. Там я сел в натянутый между столбами навеса гамак, подставил лицо солнцу, сунул палец в небольшое медное кольцо, привязанное к короткому шнуру, и, потянув его на себя, стал медленно раскачиваться.
Если Бог там, наверху, действительно есть и в этот самый миг пил утренний кофе, Он, должно быть, уже приканчивал вторую чашку, поскольку небо совсем посветлело и засверкало яркой утренней синевой, и лишь кое-где на нем задержались едва различимые темные полосы.
Еще какое-то время я слушал тишину, зная, что долго она не продлится. Какой-нибудь час - и над озером зазвенит смех детей, катающихся на автомобильных камерах; подростки на гидроциклах и пенсионеры на резиновых лодках распугают канадских гусей, лакомящихся кусками белого хлеба, которые разбросал для них какой-то вместе с солнцем поднявшийся любитель птиц и которые чуть покачиваются на воде, словно сказочная дорога из желтого кирпича. Ближе к обеду на десятках пристаней и причалов зачадят грили, мангалы, над водой потянется запах хот-догов, гамбургеров, копченых устриц и острых сосисок. Во дворах и на подъездных аллеях, которые в здешних местах непременно наклонены к озеру, лежащему словно на дне гигантской салатной миски, люди, невзирая на возраст, станут кататься по орошаемым шлангами пластиковым дорожкам, играть в тени деревьев в подкову, потягивать мятный джулеп или коктейль из текилы с лимонным соком или просто сидеть на крышах сараев для лодок, болтая ногами. К девяти вечера почти все владельцы прибрежных домов достанут приготовленные заранее фейерверки, и над озером зазвучит праздничная канонада, в воде отразятся алые, синие, желтые и зеленые огни, которые будут осыпаться вниз мерцающим дождем. Родители будут, задрав головы, смотреть в небо, дети - смеяться и вопить, собаки - лаять и натягивать цепи, оставляя глубокие следы в коре деревьев, к которым они привязаны.
Чарльз Мартин
Когда поют сверчки
Стиву и Элейн
Я толкнул ручку, и сетчатая дверь, тихо скрипнув, отворилась, вспугнув двух колибри, ссорившихся над кормушкой. Шорох их крыльев затих высоко в ветвях кизила, и почти в то же самое мгновение по небу скользнули первые лимонно-желтые лучи утреннего солнца. Казалось, кто-то раскрасил накануне вечером небесный свод в густо-синие и лиловые тона, а затем смахнул темную краску ватными тампонами облаков и засы́пал освободившееся пространство золотой крошкой. Я наклонил голову и исподлобья посмотрел вверх. Небо немного напоминало гигантскую гранитную столешницу, обращенную лицевой стороной к земле. Быть может, подумалось мне, как раз сейчас где-то там, высоко в небесах, Господь тоже пьет свой утренний кофе. Вся разница между нами заключалась в том, что Ему не нужно было читать письмо, которое я сжимал в руке, поскольку Он и так знал, что́ в нем…
Прямо передо мной широкая Таллала вливалась в озеро Бертон. Похожая на прозрачное зеленоватое стекло, река была неподвижной, но я знал, что ровно в семь с оглушительным треском моторов эту безмятежную водную гладь нарушат гидроциклы и катера и на берега начнут накатывать маленькие беспокойные волны, произведенные ими. Да, еще немного, и солнце поднимется выше, чтобы двинуться на запад, так что к полудню воздух согреется, а вода засверкает так, что на нее будет больно смотреть.
С письмом в руке я спустился с заднего крыльца и, осторожно ступая босыми ногами, вышел на причал. Чувствуя, как поднимающийся от воды туман касается моих ног и лица, я двинулся вдоль стены эллинга и поднялся по лестнице на его крышу. Там я сел в натянутый между столбами навеса гамак, подставил лицо солнцу, сунул палец в небольшое медное кольцо, привязанное к короткому шнуру, и, потянув его на себя, стал медленно раскачиваться.
Если Бог там, наверху, действительно есть и в этот самый миг пьет утренний кофе, Он, должно быть, уже приканчивает вторую чашку, поскольку небо совсем посветлело и засверкало яркой утренней синевой, и лишь кое-где на нем задержались едва различимые темные полосы.
Еще какое-то время я слушал тишину, зная, что долго она не продлится. Какой-нибудь час – и над озером зазвенит смех детей, катающихся на автомобильных камерах; подростки на гидроциклах и пенсионеры на резиновых лодках распугают канадских гусей, лакомящихся кусками белого хлеба, которые разбросал для них какой-то вместе с солнцем поднявшийся любитель птиц и которые чуть покачиваются на воде, словно сказочная дорога из желтого кирпича. Ближе к обеду на десятках пристаней и причалов зачадят грили, мангалы, над водой потянется запах хот-догов, гамбургеров, копченых устриц и острых сосисок. Во дворах и на подъездных аллеях, которые в здешних местах непременно наклонены к озеру, лежащему словно на дне гигантской салатной миски, люди, невзирая на возраст, станут кататься по орошаемым шлангами пластиковым дорожкам, играть в тени деревьев в подкову, потягивать мятный джулеп или коктейль из текилы с лимонным соком или просто сидеть на крышах сараев для лодок, болтая ногами. К девяти вечера почти все владельцы прибрежных домов достанут приготовленные заранее фейерверки, и над озером зазвучит праздничная канонада, в воде отразятся алые, синие, желтые и зеленые огни, которые будут осыпаться вниз мерцающим дождем. Родители будут, задрав головы, смотреть в небо, дети – смеяться и вопить, собаки – лаять и натягивать цепи, оставляя глубокие следы в коре деревьев, к которым они привязаны. Кошки бросятся на поиски убежища, ветераны погрузятся в воспоминания, влюбленные возьмутся за руки и потихоньку ускользнут в дальние рощи на берегу, чтобы купаться голышом в темной теплой воде, где их никто не увидит. Все это и составляет ту симфонию свободы, которая сопутствует главному празднику лета – Дню независимости.
Наверное, во всем Клейтоне, штат Джорджия, только у меня не было ни фейерверков, ни сосисок и никакого желания расцвечивать небо вспышками химического огня. Мой причал так и останется темным и тихим, мангал – холодным, полным старой золы и запылившейся паутины. Свобода была для меня чем-то далеким – как слабый, едва повеявший аромат, который кажется хорошо знакомым, вот только, откуда ты его знаешь, вспомнить не удается. Если б я мог, я бы проспал весь сегодняшний день как какой-нибудь современный Рип ван Винкль; я бы открыл глаза только завтра и со спокойной душой зачеркнул Четвертое июля на своем календаре. Увы, сон для меня почти столь же недосягаем, как и свобода, к тому же он никогда не бывает крепким. Уже много лет я сплю урывками, по два-три часа в сутки, не больше.
Так я лежал в гамаке с кофе и пожелтевшими воспоминаниями. Поставив кружку на грудь, я руками сжимал смятый нераспечатанный конверт. За моей спиной по-прежнему поднимался туман; он закручивался крохотными спиралями, которые, изгибаясь и танцуя, бесшумно и неторопливо плыли сквозь нависающие ветви кизила и таяли футах в тридцати над землей.
Надпись на конверте, сделанная ее рукой, сообщала, когда именно я должен прочесть письмо. Если бы я послушался, то прочел бы его еще два года назад. Но я не сделал этого, не собирался я вскрывать конверт и сегодня. Возможно, я просто не мог. Последнее прощание кажется вдвойне тяжелее, когда точно знаешь, что оно и правда последнее. А я это знал. Четыре годовщины минули и канули в прошлое, а я по-прежнему застрял где-то между временами, и для меня ничто не менялось.
Я прижал конверт ладонью к груди, расправив его уголки, словно маленькие бумажные крылья. Жалкая замена…
Местные жители обожают раскачиваться на качелях и, потягивая мятный джулеп, рассуждать, какое время суток на озере следует считать самым лучшим. По утрам тени ложатся на землю прямо перед тобой и как будто тянутся навстречу дню. В полдень тень съеживается и оказывается у тебя под ногами: ты стоишь на ней, застряв между прошлым и будущим, между тем, что было, и тем, что будет. В сумерках тень оказывается у тебя за спиной, скрывая твои шаги от возможных преследователей. И это не метафора. По моим наблюдениям, у тех, кто предпочитает сумерки яркому свету, обычно есть что скрывать.
Она казалась маловатой для своих лет. Выглядела она как пятилетняя, хотя ей было уже шесть или даже семь, однако в ее хрупком, как у фарфоровой куклы, теле скрывалось отважное сердце бойца. На ней было коротенькое желтое платье, желтые носочки, белые сандалии с ремешком, концы соломенной шляпы, обвязанной желтой лентой, спускались почти до пояса. Тоненькая и бледная, двигалась она тем не менее то как Элоиза , то как Тигра из сказки про Винни-Пуха. Девочка стояла на углу Главной улицы и Саванна-стрит – прямо посреди городка, и выкрикивала во всю силу маленьких легких:
– Лимона-а-а-ад! Лимона-а-а-ад! Покупайте лимона-а-ад, пятьдесят центов за порцию!
Ее лимонадный «ларек» выглядел довольно крепким и носил следы долгой жизни, хотя явно был сколочен на скорую руку. Прилавок из полулиста дюймовой фанеры опирался на столбики четыре на четыре; два столба повыше, но более тонких, поддерживали вторые пол-листа, служившие навесом. Между столбами был натянут самодельный же транспарант лимонного цвета с надписью крупными печатными буквами: «Лимонад, 1 стакан – 50 центов. Последующие порции – бесплатно!» Но в первую очередь в глаза бросалось не это трогательное в своей безыскусности рекламное объявление, не прилавок, не желтый контейнер-охладитель «И́глу» и даже не сама девочка. Настоящим центром этой незамысловатой композиции была стоявшая под прилавком пятигалонная пластиковая бутыль из-под питьевой воды. Мне пришло в голову, что это ее – девочки – личный колодец или источник, куда каждый мог бросить монету и загадать желание. И похоже, весь город, беззвучно шепча под нос нечто свое сокровенное, ссыпа́л в бутыль крупные и мелкие купюры и завалявшуюся в карманах мелочь.
Остановившись на углу, я смотрел, как пожилая женщина с кружевным зонтиком пересекла Главную улицу и опустила два четвертака в пенопластовую чашку, стоявшую на прилавке.
Всем доброго времени суток! Книги я в основном я читаю в электронном виде, но иногда тянет почитать и настоящий переплет в руках. Тем более мне всегда интересно бродить по книжным магазинам и находить интересные произведения. Именно таким образом я нашла "Когда поют сверчки".
АННОТАЦИЯ
После того, как успешный кардиохирург Риз не смог спасти жену, он разочаровался в себе и в профессии и уединился в коттедже на берегу озера, чтобы зарабатывать на жизнь ремонтом лодок и не думать о прошлом.
Но однажды, отправившись в город за покупками, он увидел семилетнюю Энни. История девочки поразила его. Она продает на площади лимонад, чтобы накопить денег себе на операцию.
Жалость к ребенку и интерес к ее тете – сдержанной и упорной Синди – заставил Риза поклясться спасти девочку. И сможет ли что-нибудь этому помешать?
Книги Чарльза Мартина переведены на 17 языков, не раз признавались национальными бестселлерами, а права на их экранизацию приобрела кинокомпания «20th Century Fox». Теперь насладиться произведениями Чарльза Мартина смогут и российские читатели. И начнется завораживающее знакомство с глубокого, яркого и проникновенного романа «Когда поют сверчки».
В жизни человека порой наступает переломный момент, когда в одночасье рушится мир, к которому он привык, в котором он чувствовал себя уверенным и счастливым. Это происходит и с главным героем романа «Когда поют сверчки». Его не покидает чувство вины и сомнения, что он сделал не все возможное, чтобы сохранить жизнь любимой…
Естественно, первое, что привлекло меня к этой книге - это необычная обложка. Невероятно красивая фотография маленькой девочки, которая играет на скрипке где-то в пещере у воды. И далее фраза на обложке "Тем, кто предпочитает сумерки яркому свету, обычно есть, что скрывать". Такая фраза больше подходила, наверное, детективу, нежели роману, но меня книга привлекла еще больше. Тем более, что книга является бестселлером New York Times, поэтому решила купить, хотя до этого даже на слуху такой книги у меня не было.
Автор книги - Чарльз Мартин. После прочтения я поинтересовалась творчеством этого человека, собственно этот автор пока написал совсем немного книг, но уже прославился. Я уже заметила, что многие авторы мужчины пишут романы намного лучше женщин, и это действительно так. Этого автора я рекомендую тем, кто любит например, читать книги Джоджо Мойес, Николаса Спаркса и Сисилии Ахерн.
Немного об издании. Книга выпущена издательством "Э". Хороший переплет, есть даже, закрепленная закладка в виде ленты. Хорошее качество бумаги, читаемый шрифт.
Что касаемо самой идеи книги, то я думаю, что она не могла не стать успешной. Я уже выделила такую закономерность, что книги в которых есть больной персонаж, обычно становятся бестселлерами, так как люди обычно неравнодушны перед серьезными болезнями людей. С точки зрения идеи написания, автор выбрал удачную тематику.
Сам слог в книге довольно легкий. Автор хорошо и очень подробно раскрыл образы, каждого героя. Мне безумно нравится, когда книга может отсылать читателя то в прошлое, то в будущее, здесь это имеется и все настолько последовательно и интересно, что на самом деле, книгу не хочется выпускать из рук.
НЕСКОЛЬКО ЦИТАТ ИЗ КНИГИ:
В жизни сладкое и горькое часто идут в комплекте.
Несмотря на ужас и уродство повседневной жизни, красота все-таки никуда не исчезла.
Последнее прощание кажется вдвойне тяжелее, когда точно знаешь, что оно и правда последнее.
Есть такая пословица: первый шаг новорожденного – это шаг к могиле. Звучит она довольно мрачно, но это правда – процесс умирания начинается в момент нашего рождения.
Я если честно, все еще не понимаю, почему Голливуд еще не снял фильм по мотивам этой книги? Но думаю, что когда-нибудь это точно произойдет. Любители фильма "Дневник памяти", точно бы оценили сюжет.
Эмоционально книга может заставить всплакнуть, потому что многие моменты могут вызвать либо умиление, либо сострадание к героям. Но при этом никаких негативных эмоций у меня нет, наоборот, книга учит тому, что нельзя опускать руки, а нужно верить в себя, любить свое дело и помогать ближним, а самое важное человеческой доброте.
Хочется сказать только одно: «Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что в нем источник жизни».
Можете представить себе, каково жить чуть меньше 30 лет одной единой целью?! Суть которой состоит в спасении человека. Тратить годы своей жизни, начиная со школьной парты, на изучение и исследование одного единственного элемента, составной частицы каждого из нас, главного, без чего и нет жизни, - сердца!.. Жить, получить достаточное количество необходимой информации, распланировать каждую секунду своих шагов, и не достигнуть желаемого… Не спасти…
Именно так и жил кардиохирург Риз из романа Чарльза Мартина «Когда поют сверчки
» до смерти своей жены Эммы. Случившаяся трагедия выбила его из привычного ритма жизни и заставила отдалиться от медицины. Чувство вины в случившемся лежит на его плечах и тяготит его окаменевшее сердце, а единственным спасением стало для него ремонт лодок и катеров совместно со своим шурином Чарли, которой к тому же стал слепым из-за событий той же трагедии.
Но случайная встреча может изменить многое в жизни куда более, чем одного человека. Тем более, что она овеяна трагическим концом. Встреча, в прошлом успешного кардиохирурга, и больной анемией семилетней девочки, продающей лимонад в центре улицы и выращивающей сверчков.
«В жизни горькое и сладкое часто идут в комплекте», - этой фразой можно описать жизнь каждого из героев романа. Жизнь маленькой девочки и ее тети, после встречи с «доктором», наполнена не только счастливыми минутами (именно минутами, когда силы покидают ребенка стремительно быстро), но и горем, страхом перед неизбежностью, безысходностью и усталостью, болью, страданием. Сам же «доктор» Риз, понимая, что именно он может спасти девочку, теряется в собственной жизни, мыслях и воспоминаниях, пытаясь найти правильный выход, при этом скрывая себя как «лучшего кардиохирурга Атланты».
Автор очень тонко показывает чувства девочки, оголяя их до предела, превращая это маленькое создание в истинный объект обожания. Надежда не угасает в сердце маленькой девочки, которая сопротивляясь всем трудностям, видит светлые стороны в самом мрачном периоде жизни не только себя, но и окружающих, хранит в себе доброту, веру и истинную любовь. Стойкости, выдержке и хранимой в больном сердце надежде маленькой Энни, я думаю, может позавидовать каждый взрослый, читая и воспринимая ее мысли и желания. Чего только стоят ее молитвы! «И сердце тигра в хрупком, как у фарфоровой куклы, теле» - вся сущность маленькой Энни.
Читать роман очень легко и интересно (даже не смотря на огромное количество медицинских терминов и подробных описаний операций), тревожно и волнительно. Дать возможность читателю сопереживать герою, прожить их маленькую жизнь собственным сердцем и прочувствовать каждую мелочь через поток повествования – самое лучшее, что может сделать автор. Хочется перечитать эту историю от имени каждого из героев. После прочтения книги, фразы героев, которые пропитаны невероятной истиной и чувствами, не выходят из головы.
Оценил книгу
Случайно услышанный крик кардинала, который раздается за окном твоей спальни или за дверью, - это голос многих, которые просят тебя за одного из своих.
Книга заинтересовала меня сочетанием обложка + название + аннотация. Все предвещало то, что это жутко милая и трогательная книжечка. Взгляните только! А если бы вы ее еще и пощупать могли – маленький, аккуратненький томик с приятной обложкой и синенькой тканевой закладочкой. Красота. Ну и лиричное название, и сам сюжет – кардиохирург с разбитым сердцем (фигурально) и маленькая девочка с больным сердцем (буквально), из-за которой герою придется отрешиться от своего отшельничества, дабы спасти ребенку жизнь. Ведь сама судьба столкнула его с ней.
В общем-то, я не могу сказать, что книга оказалась не милой. Местами она похожа на врачебную, так сказать, сказку, светлую и действительно трогательную (впрочем, есть у этой трогательности один минус, но об этом позже), однако местами этот роман чуть ли не отвратителен. Такое вот противоречие. Сейчас обосную, почему так.
Кардиохирург Джонатан Митчелл (он же Риз) никак не может смириться со смертью любимой жены, у которой было больное сердце, оставляет врачебную практику и прячется от мира в маленьком городке, скрывая свою личность. С горем ему помогает справиться его шурин Чарли, но Риз все никак не вылезет из своей раковины… И вот однажды он встречает маленькую кроху, торгующую лимонадом – Энни пытается заработать денег, чтобы поддержать в себе жизнь, ведь у нее больное сердце. Малышка трогает Риза, он помогает ей и ее тете Синди, искренне любящей девочку и переживающей за нее как за родную дочь. Постепенно они становятся дороги для него, но все грозит вот-вот обернуться трагедией – Энни некому оперировать, вся надежда на Джонатана Митчелла, а он давно исчез. Однако девочка верит в чудо. А вот сам Риз – не очень.
А теперь представьте. Взрослый мужчина – Риз – подбадривает малышку и ее тетю, рассматривает снимки и медицинские карты, чтобы убедиться, как все плохо, и тайком помочь врачам каким-нибудь советом, а когда его трясут с прозрачным намеком – спаси крошку, ты же можешь!! – он отказывается, ноя про себя о своей несчастной судьбе и давясь воспоминаниями об умершей жене. Это можно было бы объяснить, если бы она умерла от проведенной им неудачной операции, но, по сути, это было не так, и поведение Риза ничем не оправдано. Вместо того чтобы сказать девочке «я тот самый доктор, и я постараюсь тебя вылечить!» он отделывается пустяковой помощью и денежными подачками, и сам про себя все страдает, страдает. Есть в этом романе персонажи, которые говорят ему прямо – хватит засовывать голову в одно место, встал да помоги! Но Риз не реагирует. На этом фоне его дружба с девочкой и ее тетей лицемерна, и на месте последней я бы набила этому недомужику морду, когда он все-таки признался, что он – врач от бога. Конечно, можно объяснить его поведение шоком, ведь он всю жизнь положил на то, чтобы спасти свою жену, но смотрится все равно отвратно.
Второй основательный минус – роман наивен до чертиков, перенасыщен молитвами, слезами и – самое болезненное – предсказуемыми штампованными фразами, а события так тщательно разложены по полочкам и выстроены в стройный рядок, что книга становится настолько искусственной, что порой в ней ощущается привкус пластмассы, а не реальная история.
Все-таки кое-какая «чистая» трогательность тут есть, она-то и спасает роман, делая его похожим на медицинскую сказку, но все же в него, как ни крути, понапихано слишком много мыльной пены, призванной вызвать в основном жалость, причем жалость ко всем до единого – Энни, Синди, Ризу, Чарли, даже подростку Термиту, который появился в романе ради одной-единственной определенной цели, и это возвращает нас к тому, насколько книга искусственна, лишена ноток реальной жизни, хотя автор и старался их подбавить, это заметно.
Новинка не оправдала ожиданий не в полной мере – я ждала милоты, и какую-то ее дозу я получила. Но это очень специфическая милота.
Оценил книгу
По моим наблюдениям, у тех, кто предпочитает сумерки яркому свету, обычно есть что скрывать.
Когда я брала в руки эту книгу, я не знала чего ожидать от нее. Я не читала ни рецензии, ни аннотации. Обычно это редко бывает со мной.
Скажу одно, эта книга мне понравилась. И даже очень. Она оставила дольку грусти в моем сердце.
Сердце...История о сердцах людей. Здоровых и больных. Маленьких и больших. История о большой надежде и любви.
Риз, бывший успешный доктор, поселился на берегу красивого озера и живет отрешенным от внешнего мира. У него свои увлечения, катания на лодке, гребля и рыбалка, иногда. У Риза большие терзания в душе из-за прошлых ошибок. Случайно, пойдя в магазин, Риз встречает маленькую девочку Энни, в легком желтом платьице, которая продает лимонад. Энни - храбрая и дружелюбная девочка, которая любила бы весь мир, вот только любить ей сердце не позволяет...Энни нужна операция по пересадке сердца, иначе исход летальный. И вот история закручивается, как ураган над озером.
Мы узнаем историю о Ризе - хорошем мужчине, о бедняжке Энни, о Чарли, который не видит на оба глаза. Все эти не легкие судьбы переплетаются, и получается такой большой моток ниток, который распутывать придется очень не легко.
История и правда очень хороша. Эта необычный роман, который написал, сразу видно, мужчина. Вообще мужчины всегда пишут более чувственно, нежели женщины. Видно, что Чарльз Мартин писал эту историю с любовью.
Очень добрая, грустная и тяжелая история.
В книге очень много поучительных вставок про сердце человека, как его лечить и как оно работает. После прочтения, мне сразу захотелось бежать на обследование моего сердечка:)
А еще автор "совал" в текст много цитат великих людей и цитат из Библии. УЖ не знаю зачем он это делал, то ли умным хотел показаться, то ли всесторонне развитым.
Но эти все цитаты и научные статьи, так скажем, не смогли испортить впечатления от этой книги.
Спасибо издательству "Эксмо" за предоставленную книгу.